Б.И.Горячев УЧИТЕЛЬ РАБОТАЕТ КРАСИВО...

В юности я увлекался книгами Митчела Уилсона, посвящёнными людям науки. Имя Георгия Тимофеевича Зацепина запомнилось мне по роману «Встреча на далеком меридиане». Среди вымышленных героев в романе действовали реальные физики Г.Т.Зацепин и А.Е.Чудаков (их имена я знал, конечно, и ранее) в качестве признанных лидеров отечественных «космиков».

Когда я был студентом физфака МГУ, мне удалось лично пообщаться с Георгием Тимофеевичем. Он вёл в нашей группе семинар (название его, к сожалению, не сохранилось в памяти). Хорошо помню первое впечатление от этого общения – молодой красивый преподаватель, на спортивной фигуре которого ладно сидел костюм кофейного цвета, работал красиво. Он с блеском и даже некоторым изяществом разбирал со студентами самые сложные вопросы. Мы сразу ощутили интеллектуальную силу нового преподавателя и использовали её в своих корыстных целях. Как-то так получилось, что мы стали обращаться к Г.Т.Зацепину с просьбами помочь в решении «неподдающихся» задач по физике, и восходящая звезда отечественной науки охотно решала с нами эти «олимпиадной» сложности задачи во время переменок. Помню, что эти задачи, как правило, никак не были связаны с тематикой семинара.

Имя Георгия Тимофеевича Зацепина обычно связывают с Академией Наук. Но оно принадлежит также и Московскому университету. Физический факультет МГУ Георгий Тимофеевич закончил в 1941 году. В пятидесятые годы он преподавал на физическом факультете как почасовик, а в 1967г. был приглашён на должность профессора на кафедру космических лучей и физики космоса, где я уже по-настоящему познакомился с ним, начав работать на кафедре годом позже.

Среди курсов, читавшихся Г.Т.Зацепиным, мне особенно нравился разработанный им уникальный курс «Нейтрино и нейтринная астрофизика». И по сей день, уже не в качестве слушателя, а лектора, я сохраняю любовь к этому курсу, который, как мне кажется, является одним из самых содержательных и интересных на факультете. Уникальность курса отражает уникальность его автора, который вместе со своей школой заложил фундамент нейтринной астрономии и нейтринной астрофизики, разработал многоплановую программу исследования солнечных нейтрино. Хотя в течение многих лет в чтении курса принимали участие ученики Георгия Тимофеевича, курс неизменно сохраняет свои изначальные черты: прослеживание связи законов микромира и явлений астрофизики, подчёркивание фундаментальной роли эксперимента в научных исследованиях.

Помню смешанное чувство радости и смятения, которое охватило меня, когда Георгий Тимофеевич предложил мне стать лектором-дублёром по этому курсу. На одну из моих первых лекций он пришёл с инспекционной целью. Я был ещё очень неопытным лектором и страшно волновался в присутствии мэтра, который отрешённо сидел на задней парте, подперев склоненную голову руками (потом я узнал, что он испытывал сильную головную боль). После лекции Георгий Тимофеевич подошёл ко мне, и я пожаловался на сухость во рту, возникшую на почве волнения. Тут же я был удостоен короткой лекции по медицине, из которой узнал про форсированные выбросы адреналина в кровь и про многое другое. Я ещё не знал, каким эрудитом является мэтр в вопросах медицины! Георгий Тимофеевич успокоил меня, сказав, что в целом всё было неплохо. «Но здесь у Вас ошибка», - добавил он, указав рукой на «двухэтажную» формулу на чёрной доске, которую я написал по памяти. Это заявление поразило меня. Формула была совершенно нестандартной. Я взял её из оригинальной работы, и, чтобы найти ошибку, необходимо было произвести анализ размерности приведенного выражения. По моим понятиям, это требовало сосредоточенной работы в течение нескольких минут с карандашом в руках.

«Как же это ему удалось», - думал я, ведь я хорошо видел, что мэтр едва слушает меня и, по-видимому, совсем не смотрит на доску. Так я впервые столкнулся с поразительной способностью Зацепина мгновенно анализировать ситуацию. Подобно выдающимся гроссмейстерам он проводил такой анализ «вслепую», «не глядя на доску».

Знакомясь с работами Георгия Тимофеевича Зацепина, я обратил внимание на то, как красивы многие из них. Вот, например, работа, посвященная взаимодействию космических лучей со светом Солнца и звёзд. «Это, конечно, здорово, но вряд ли существенно для космических лучей»,- посчитал я, прочтя эту работу. Лишь потом я сообразил, что работа предшествовала фундаментальной публикации Зацепина, где решались вопросы взаимодействия космических частиц с реликтовым фотонным излучением. Суть другой красивой работы Г.Т.Зацепина я любил рассказывать студентам на лекции. В этой работе предлагалось реализовать как бы времяпролётный эксперимент в космосе в момент вспышки Сверхновой. Этот опыт по расчётам Георгия Тимофеевича позволял довольно точно оценить верхнюю границу массы нейтрино, рождавшихся при коллапсе звёзд. «Жаль, что равнодушная природа не способствует проведению этого красивого эксперимента»,- всякий раз сокрушался я. Но вот наступил 1987 год, подаривший науке взрыв знаменитой SN1987А. И идея Г.Т.Зацепина сработала! Действительно, удалось рекордно низко «опустить планку» в задаче измерения массы нейтрино.

Вспоминаются многочисленные беседы с Георгием Тимофеевичем, в которых уточнялась программа курса и расстановка акцентов при освещении тех или иных проблем. Мэтр делился впечатлениями о последних научных форумах и своими идеями по поводу астрофизических загадок. Много нового узнал я из этих бесед о том, как происходило становление науки о нейтрино и нейтринной астрофизики. Например, все, кто хоть немного изучал слабые взаимодействия и бета-распад, знают о графике Ферми-Кюри. Но, видимо, лишь немногие знают о том, что этот график не имеет никакого отношения к блестящему французскому физику. «Бруно Максимович говорил, что правильно следует произносить – график Ферми-Кёрри», - рассказывал Георгий Тимофеевич, и вслед за этим я получал краткую справку о физике Кёрри, много интересной информации о пионере нейтринной астрофизики Бруно Максимовиче Понтекорво.

Последние полтора десятка лет Георгий Тимофеевич бессменно заведует кафедрой космических лучей и физики космоса. В этом качестве он придает большое значение набору на кафедру способных студентов. Поэтому он часто выступает перед студентами младших курсов. Эти лекции-обзоры бывает полезно послушать и вполне зрелым физикам. О мастерстве Г.Т.Зацепина как лектора можно было бы сказать многое. По словам Георгия Тимофеевича, его несомненным лекторским достоинством является громкий, хорошо поставленный голос (насколько я знаю, это единственное качество, которым мэтр позволял себе «похвастаться»). Однако, отдавая должное «вокальным» достоинствам Георгия Тимофеевича, нельзя не сказать о главном – Зацепин покоряет любую аудиторию глубиной и масштабностью изложения, опираясь на свою необычайную эрудицию и феноменальную память. Продуманная выстроенность материала позволяет вникнуть в суть даже неискушенному слушателю.

Хочу отметить, что именно в условиях кафедры проявляется подлинный масштаб зацепинской эрудиции. Тематика кафедры настолько широка и разнообразна, что оценить, например, качество всех дипломных работ бывает трудно одному специалисту. Однако эти трудности не существуют для Георгия Тимофеевича. Он мгновенно может уловить сильные и слабые стороны любой работы дипломника или аспиранта, показать молодым людям и их научным руководителям, как было бы лучше провести то или иное исследование. Реплики Зацепина говорят о глубоком знании предмета будь-то проблемы квантовой хромодинамики, астрофизики космических лучей или конкретный вопрос о численной величине альбедо ультрафиолета от поверхности ватмана. Пример необычной эрудиции мэтра играет важную роль в деле воспитания научной молодёжи. В наше время заземлённого прагматизма он демонстрирует, что именно знания являются истинной и непреходящей ценностью.

Воспитывая молодых специалистов, Георгий Тимофеевич стремится сформировать их как подлинно образованных людей. Он обращает их внимание на культуру письменной и устной речи, учит правильно пользоваться техническими средствами. Каждый год старшекурсникам выдается инструкция, лично составленная Г.Т.Зацепиным. Она содержит правила оформления транспарантов для кодоскопов, отвечающие международным стандартам, учит правильному произношению слов иностранного происхождения и т.д. Эти правила не остаются без внимания и у преподавателей кафедры.

Говоря о воспитании примером, нельзя не сказать о личных качествах Георгия Тимофеевича. Когда я начинал работать на кафедре, мне сразу бросились в глаза свойственная ему простота в общении с людьми и скромность его повседневной одежды. Эти черты облика Зацепина вначале показались мне нарочито подчеркнутыми, так как они не вязались с моими представлениями о маститом учёном. Но скоро я понял, что ошибался. И дело здесь не только в глубокой внутренней культуре и интеллигентности Георгия Тимофеевича - ему, человеку, привыкшему проникать в суть вещей, совершенно несвойственно какое-либо самоукрашательство, какая-либо внешняя атрибутика «маститости».

Не секрет, что лицо коллектива часто определяется шефом, его отношением к людям и к делу. Удобно ли, например, важничать, если «сам Зацепин» никогда себе этого не позволяет?

Или, удобно ли опаздывать на защиты дипломных работ, когда видишь, что ровно в 9 часов утра руководство уже на рабочем месте и приступает к работе?

Усилиями Георгия Тимофеевича и его заместителя профессора Ирины Вячеславовны Ракобольской на кафедре создана замечательная атмосфера доброжелательности, взаимного уважения и демократичности. На заседаниях кафедры любой преподаватель имеет право высказать свое мнение, каким бы оно ни было, и даже (о, ужас!) критиковать начальство. Созданы благоприятные условия для профессионального роста молодых преподавателей.

Хорошо известна доступность Георгия Тимофеевича. Любой сотрудник кафедры, ветеран или юный студент, может быть уверен, что в случае необходимости он будет оперативно принят заведующим кафедрой. Все мы знаем, что, несмотря на огромную занятость, Георгий Тимофеевич не щадит сил и времени, когда речь идет о защите интересов кафедры и её сотрудников.

Не знаю, что чувствовали ученики Платона, собираясь вокруг своего учителя на какой-нибудь зеленой афинской лужайке. Думаю, что они ощущали не большее удовольствие, чем испытываем мы, преподаватели кафедры, когда беседуем с Георгием Тимофеевичем за чашкой чая под сенью кофейного деревца и лимонного кустика, украшающих кафедральный подоконник. В этой неформальной обстановке обсуждаются и вопросы учебной работы, и последние научные новости. Особенно мы любим рассказы мэтра о «былом», его воспоминания об интересных и известных людях. Мы очень ценим эти часы общения и надеемся и далее в течение многих лет наслаждаться обществом нашего «ГТ», работая под началом этого замечательного Учёного, мудрого Учителя, отзывчивого и обаятельного Человека.